Полупроводник
Подъем на Индюка занял около двух часов, что очень быстро даже для ходивших этой тропой, а с нами были трое новичков. Лагерь, первый обед в горах комом и пешая прогулка на пик… да… в этот раз я забрался на самый пик Индюка. Там дует сильный ветер и задницу так и тянет к земле. Сидя чувствуешь что все твои пять точек крепко вцепились в скалу, и упасть теперь проблематично, можешь позволить себе поднять принесенный штандарт и попозировать перед камерой.
Возвращались почти бегом – боялись не успеть дотемна в лагерь. У нас с Игорем была идея, забраться на Индюшку и раздавить там бутылку винища, чувствуя себя королями на вершине мира. Сказано – сделано
Литр крепкого портвешка… мы лежали на скалах и вспоминали детство, любовались долиной, огнями поселков и яркостью тамошних звезд, крутили дули пролетающим амэриканским спутникам и кричали им
: «Чи-тай-те по гу-бам! А-ме-ри-кан-цы де-би-лы!» При этом отчетливо понимая, что на свете сейчас нет двух таких же дебилов как мы.
- вот ты тока представь, Вовка! Вот эти звезды! Вот эта скала! Вот Земля же крутится! И мы со скалой, мы…
- крууутимся )))))))))))
По возвращению в лагерь мы обнаружили три злых лика ждущих своей порции спиртного и жареных шпикачек на закуску. Быстро осознав свою ошибку мы однако ничего не смогли предпринять, ибо были уже безнадежно пьяны.
На следующий день Игорь и Филипп уехали домой. Первый потому что экзамен манил его перспективой остаться в рядах студентов а не пополнить ряды рабоче-крестьянской красной армии, второй потому что отравился шпикачками.
На марш выдвинулись уже втроем. Мы не знали, найдем ли по пути родник, и потому воду несли с собой. Вообще надо заметить, что на Индюке поразительно вкусная вода, которую можно не боясь пить сырой. Дядька местный житель-старожил, который рассказывал нам про дорогу на Семашхо, обронил фразу что до подножия ее вершины мы дойдем за 6-ть часов. Мы дошли за два с половиной. Может он говорил о Семиглавой и это до нее шесть часов хода? На Семашхо субальпийская лужайка. Такого разноцвета я не видал никогда. На вершине большой памятник павшим в боях в 42-м. Вообще на этих вершинах велись очень упорные бои. Тысячи людей легли чтобы не пустить врага на Туапсе. По всему пути попадаются памятники и мемориальные доски от благодарных потомков своим дедам и отцам, трофейщикам – те кто разминировали эту местность и гибли при этом уже после войны.
У нас оставалось много времени и решено было поискать каньон куда стекаются ручьи со всех прилегающих вершин, образуя водопады. Поиск не удался. Нытье миргородского меня просто вывело, готов был дать пинка засранцу! «Миргородский! Освободи нас от безудержного потока своих эмоций! Достал!» В лагере при готовке ужина все помирились.
В горах конечно здорово, но начинает одолевать тоска.
После двух дней марша вдруг захотелось услышать любимый голос. Звонил, наверное,
час (в горах связь очень плохая). Дозвонился. Трубку поднял личный секретарь и попросил перезвонить. Ах, секретарь! Если бы ты знал что это такое перезвонить в горах!.. Спустя 40 минут я потерял надежду и стал готовиться ко сну, как вдруг перезвонила она. Любимый голос. Почти ничего не было слышно, какие-то обрывки фраз и их смысл, доходящий спустя пару секунд… Но любимый голос. Стало почему-то еще тоскливее.
Следующей день мы провели в пути обратно. Обратно завсегда легче, потому как домой. Все марши на порядок быстрее, ведь теперь и вся местность знакомая, хоженая. При спуске Миша (брат программист) встретил своего заведующего кафедрой(!). Они наверное минуту друг на друга смотрели… мир тесен, блин. Не дойдя до электрички пятнадцати минут застал дождь. Марш пошел веселее. Антон перестал ныть, а Миша активно снимал все фотоаппаратом. И только Вова судорожно вспоминал на какой развилке куда свернуть, что бы не заблукать, иначе еще один день в горах, а домой то хочется! Придя к остановке переоделись и просушились. Пройдет часов пять и мы будем дома. Я побреюсь и искупаюсь. Нет, сначала искупаюсь а потом побреюсь. Ладно. Налью ванну, буду в ней отпариваться и бриться одновременно. Потом постираю носки
Возвращались почти бегом – боялись не успеть дотемна в лагерь. У нас с Игорем была идея, забраться на Индюшку и раздавить там бутылку винища, чувствуя себя королями на вершине мира. Сказано – сделано
Литр крепкого портвешка… мы лежали на скалах и вспоминали детство, любовались долиной, огнями поселков и яркостью тамошних звезд, крутили дули пролетающим амэриканским спутникам и кричали им: «Чи-тай-те по гу-бам! А-ме-ри-кан-цы де-би-лы!» При этом отчетливо понимая, что на свете сейчас нет двух таких же дебилов как мы.
- вот ты тока представь, Вовка! Вот эти звезды! Вот эта скала! Вот Земля же крутится! И мы со скалой, мы…
- крууутимся )))))))))))
По возвращению в лагерь мы обнаружили три злых лика ждущих своей порции спиртного и жареных шпикачек на закуску. Быстро осознав свою ошибку мы однако ничего не смогли предпринять, ибо были уже безнадежно пьяны.
На следующий день Игорь и Филипп уехали домой. Первый потому что экзамен манил его перспективой остаться в рядах студентов а не пополнить ряды рабоче-крестьянской красной армии, второй потому что отравился шпикачками.
На марш выдвинулись уже втроем. Мы не знали, найдем ли по пути родник, и потому воду несли с собой. Вообще надо заметить, что на Индюке поразительно вкусная вода, которую можно не боясь пить сырой. Дядька местный житель-старожил, который рассказывал нам про дорогу на Семашхо, обронил фразу что до подножия ее вершины мы дойдем за 6-ть часов. Мы дошли за два с половиной. Может он говорил о Семиглавой и это до нее шесть часов хода? На Семашхо субальпийская лужайка. Такого разноцвета я не видал никогда. На вершине большой памятник павшим в боях в 42-м. Вообще на этих вершинах велись очень упорные бои. Тысячи людей легли чтобы не пустить врага на Туапсе. По всему пути попадаются памятники и мемориальные доски от благодарных потомков своим дедам и отцам, трофейщикам – те кто разминировали эту местность и гибли при этом уже после войны.
У нас оставалось много времени и решено было поискать каньон куда стекаются ручьи со всех прилегающих вершин, образуя водопады. Поиск не удался. Нытье миргородского меня просто вывело, готов был дать пинка засранцу! «Миргородский! Освободи нас от безудержного потока своих эмоций! Достал!» В лагере при готовке ужина все помирились.
В горах конечно здорово, но начинает одолевать тоска.
После двух дней марша вдруг захотелось услышать любимый голос. Звонил, наверное,
час (в горах связь очень плохая). Дозвонился. Трубку поднял личный секретарь и попросил перезвонить. Ах, секретарь! Если бы ты знал что это такое перезвонить в горах!.. Спустя 40 минут я потерял надежду и стал готовиться ко сну, как вдруг перезвонила она. Любимый голос. Почти ничего не было слышно, какие-то обрывки фраз и их смысл, доходящий спустя пару секунд… Но любимый голос. Стало почему-то еще тоскливее.
Следующей день мы провели в пути обратно. Обратно завсегда легче, потому как домой. Все марши на порядок быстрее, ведь теперь и вся местность знакомая, хоженая. При спуске Миша (брат программист) встретил своего заведующего кафедрой(!). Они наверное минуту друг на друга смотрели… мир тесен, блин. Не дойдя до электрички пятнадцати минут застал дождь. Марш пошел веселее. Антон перестал ныть, а Миша активно снимал все фотоаппаратом. И только Вова судорожно вспоминал на какой развилке куда свернуть, что бы не заблукать, иначе еще один день в горах, а домой то хочется! Придя к остановке переоделись и просушились. Пройдет часов пять и мы будем дома. Я побреюсь и искупаюсь. Нет, сначала искупаюсь а потом побреюсь. Ладно. Налью ванну, буду в ней отпариваться и бриться одновременно. Потом постираю носки